Литературная страничка.

[Ur-kar]

Юрий Карташов
Тула. Упа. Криволучье.
Старых ракит шепоток
Место знакомое щучье
Тропка, скамейка, мосток.

Руки сложив на перила
Вспомню твой шелест шагов
Надпись что ты начертила
Юра плюс Лена любовь.

Ветер притвора тихоней
Тихо спугнёт тишину
Ляжет роса на ладони
Смоет с бровей седину

В небе луна словно кроха
С грустью глядит на меня
Видно и ей тоже плохо
Греться тут у огня.

Брошу окурок в огнище
Как тот смятый белый листок
Уеду отсюда в Мытищи
В свой академгородок.

Выпью поможет текила
Ровно под топот стихов
Вспомнить как ты начертила
Юра плюс Лена любовь.

[Пузенко Наталья]

B 1958 году у меня родился сын. Разочарование мое было безграничным: я хотел дочь! Я мечтал o дочери. Родители, жена, друзья, коллеги наперебой уговаривали меня, что я идиот, что все прогрессивные отцы во все времена и у всех самых отсталых народов мечтали o сыновьях - продолжателях рода, дела, фамилии и т.д. Я вяло кивал и убивался. Наконец слух o моих терзаниях дошел до Леонида Васильевича <Маркова>, и он призвал меня для разговора.
- Малыш, - сказал он, мягко полуобняв меня за плечи. - Я слышал, что y тебя там что-то родилось?
- Да! Вот!.. - и я поведал ему o своих терзаниях.
- Дурашка! Сколько тебе лет?
- Двадцать четыре.
- Мило! Представь себе, что y тебя дочурка. Проходит каких-нибудь семнадцать лет, ты сидишь дома, уже несвежий, лысеющий Шурик, и ждешь c Таточкой свою красавицу Фиру. A Фиры нет. Она пошла пройтись. Ee нет в двенадцать, в час, в два. Ты то надеваешь, то снимаешь халатик, чтобы куда-нибудь бежать, и вдруг звонок в дверь. Вы c Таточкой бросаетесь открывать. Ha пороге стоит лучезарная, счастливая Фира, a за ней стою Я!
"Па-па, - говорит она, - познакомься, это Леня". Ты втаскиваешь ee в дом и в истерике визжишь все, что ты обо мне знаешь и думаешь!
"Папочка, говорит она, - ты ничего не понимаешь: я его люблю". И я вхожу в твой дом. Малыш! Тебе это надо?

C тех пор я хочу только сыновей.

Александр Анатольевич Ширвиндт.

[Пузенко Наталья]

Да, порой наша какая то внутренняя сила заставляет нас делать глупоти о которых мы потом горько жалеем.
В этих стихах все закончилось хорошо....

Её боялись в университете…
Бледнел пред нею не один поток!
Но разбиралась так в своём предмете,
Что лучше преподать никто не мог.
Она не просто формулы давала,
Суть химии умела «разжевать»!
Но, если для ответа вызывала,
И не ответил - всё, несдобровать!!!
Нет-нет, не унижала, не кричала,
Но вот придёт экзамен - жди беды…
И где «Мария Юрьевна» звучало,
Там страх «косил» студенчества ряды!
Учиться у нее - мечта и мука!
Ведь не давала спуску никому!
Она любила всей душой науку,
И отдалась призванию своему!
И вышло так, что сын родился поздно,
Рос умненьким, учился хорошо!
Всегда был рассудительным, серьёзным,
Но в химики, (хоть тресни!) не пошёл!
Уж как она кричала, как ругалась!
Сын аттестат в «военное» отнёс…
И поступил легко. Как оказалось,
Мечтал стоять за Родину всерьёз.
Казалось бы, ну всё, махни руками:
Максим свой выбор сделал! Но тогда
Как будто бы нашла коса на камень -
Рассорились на долгие года.
Она, конечно, издали «следила»:
Живёт в казарме, сессии сдаёт.
Но не писала и не подходила!
Решила: «Он не прав! Пусть сам придёт».
А сын - в неё упёртый. В полной мере
Решенье принял и не отступал.
Погоны офицерские примерил.
По службе в глушь какую-то попал.
Женился. А точнее - расписался,
В известность не поставив даже мать...
И дальше по стране с женой мотался..
А мог бы в ВУЗе сам преподавать!
Три года он – отец! Родили дочку.
Но внучку не показывали ей!
А потому – не бабушка и точка!
Зато профессор! Это ведь важней!
Конечно, если честно, сын два раза
К ней как-то через время заглянул...
Ну а она назло язвила сразу!
Как будто за язык сам чёрт тянул!
И вот с утра на кафедру явился!
Ей показалось, что хотел обнять!
Ну, надо же! Пришёл – не запылился!
А ей сейчас экзамен принимать!
Начищенная обувь, при погонах!
Как будто снова тыкал в выбор свой!
И в ней опять взыграл проклятый гонор:
«Что, наконец-то, просишься домой?
С женой или на службе всё не сладко,
Что, хвост поджав, ко мне пришёл с утра!»
Сын отшатнулся: «Мам, зачем так гадко?
Я просто так зашёл. Прости. Пора»..
Он прочь ушёл, покой её нарушив.
И первый раз она такой была,
Что всем студентам вымотала душу
Не по предмету даже, а со зла!
Чижову Юрке – умнице большому –
Недрогнувшей рукой влепила «два»!
Потом себя корила за Чижова,
Признав уже поздней, что не права.
Затем решила, будет пересдача -
Она ему сама поставит «пять».
Но отчего-то вышло всё иначе.
И Юрка «академ» решился взять.
Сглупил, конечно. Что он, в самом деле?
Подумаешь, получен низший балл…
Но совесть грызла… А потом в апреле
Мир рухнул вмиг: сын без вести пропал.
Ей позвонила в первый раз невестка…
Звучала глухо, как из-под земли:
«Максим на фронте был. А там - поездка.
И взрыв. Но тело утром не нашли.
Его считают без вести пропавшим.
Я тоже верю в то, что он живой!!!
Он много говорил о доме Вашем,
Считал Вас мудрой, сильной, волевой.
Он приходил к Вам, чтобы помириться,
Когда узнал, что им пришёл приказ.
Простите, Вашей внучке вновь не спится.
Вы только верьте. Он один у нас.»
Потом гудки. И в жутком полумраке
Она в такой нещадной тишине
Шептала, как ребёнок: «Враки… враки…
Не мог он так… все это лишь во сне»
Сползла по стенке, потерявшись словно.
И в зеркало уставилась в упор….
Себе самой напомнила дословно
Последний их дурацкий разговор…
В чем ценность жизни? Степень? Профессура?
Собой гордилась… злилась на него…
Какая дура! Дура… дура… дура…
Важней любви нет в жизни ничего….
Завыла в голос… нарыдавшись рвано,
Уснула там же – прямо на полу.
Сын снился ей живым. На теле – раны.
Но всё же жив, и не спешил во мглу.
С утра Мария Юрьевна вставала
Так тяжело, как прежде никогда.
Но больше не тряслась, не завывала,
Была напротив – собрана, тверда.
Теперь её одно держало дело.
Она была готова всё отдать!
И с кафедры уволиться хотела,
Но ей решили просто отпуск дать.
Нашла невестку с внучкой очень скоро.
Обнявшись, наревелись в три ручья.
И там сама примкнула к волонтёрам,
Своей беды особо не тая.
Она хотела сразу санитаркой -
Мед.подготовка с юности была!
Но возраст… И совсем туда, где жарко,
Как доброволец просто не прошла.
А волонтёром в госпитале можно -
Пусть и совсем не на передовой.
Но точно ближе … И не так тревожно,
Когда сама в заботах с головой.
Менялись лица: мальчики, мужчины…
Ранения, потери, горечь слёз.
А по ночам вернуть молила сына…
Просила небо, чтобы обошлось…
Легко про «имя-отчество» забыла-
Тут не студенты. Воины вокруг.
«Тёть Маша», «Маша» - так ей проще было.
И всё ждала, не опуская рук.
Да, волонтёрить – далеко не сказка.
Но Маша как-то сразу прижилась.
Сменить бельё, порою, и - повязку…
Помыть, убрать - сама за всё бралась.
А как-то ночью привезли солдата.
Лицо в порезах. Шов на полспины.
Лицо… она ведь видела когда-то!
И захлебнулась болью от вины.
Ведь на больничной койке, тихий, бледный
Лежал Чижов, ушедший в «академ».
Та двойка не прошла ему бесследно.
Она – источник Юркиных проблем….
Она за ним приглядывала рьяно…
Но, на глаза попасть ему боясь,
Сама не обрабатывала раны,
С виною и смущением борясь.
Страх встретить взгляд был тошнотворно вязкий,
Но как-то утром попросил хирург:
«Маш, помоги мальчишке с перевязкой.
Сегодня видишь, не хватает рук.»
Она кивнула. И, шагнув от двери,
К Чижову деловито подошла.
А он застыл, глазам своим не веря,
Когда она работать начала.
Вдохнул: «Мария Юрьевна, ну как же?!»
Ну а она, заклеивая шов,
Ответила: «Сейчас я - тётя Маша,
И, кстати, ты экзамен сдал, Чижов».
И всхлипнула: «Прости, я просто дура!
Я не должна была.. Я не должна!
Я сорвалась тогда со злости, Юра…
А ты попал сюда, где жжёт война…»
А Юрка поперхнулся обалдело!
Да ну, Мария Юрьевна, вы что?
Я б пересдал! Но тут такое дело…
Я вырос с братом. Вместе от и до.
Когда у нас родителей не стало,
Ему едва ли двадцать наскреблось.
А мне тринадцать…Тёток хоть не мало,
Желающих помочь нам не нашлось.
Нам помогли, оформил он опеку,
Воспитывал, учиться заставлял!
Он был и остаётся человеком,
Который помогал и вдохновлял.
Я в институт сумел попасть не сразу -
Сдурил. Зато спокойно отслужил.
Вернувшись, взялся сам за ум, за разум.
И поступил, как подвиг совершил!
Тогда, придя с экзамена, я просто
Узнал, что Борька подписал контракт
И я решил, что так сложились звёзды.
Пошёл за ним. Такой вот жизни факт.»
Они полночи рядышком сидели.
На утро Юрке – улетать домой.
Вчера, казалось, нервы на пределе!
Сегодня ей не верилось самой,
Но стало легче. Словно задышала –
Пусть не на всю, и всё же глубоко.
Чуть отпустило, и не так мешало…
И даже в горле был чуть меньше ком.
Она звонила внучке и невестке,
Неслась к бойцам, лишь только кто-то звал.
Студент Чижов писал ей смс-ки,
И ребусы химические слал!
Подчас бывало так невыносимо.
Что ей казалось, воздух сер и спёрт..
И вдруг звонок ей: «Мам, нашли Максима.
Он был в плену. Лечу в аэропорт.»
Она опять сползла. И снова выла,
Слезами счастья мыла коридор.
С заплаканным лицом палаты мыла,
Не отводя от телефона взор.
И дождалась. Уставший, но счастливый,
Измотанный, но всё-таки живой,
Он позвонил ей. И сказал шутливо:
«Мам, я не химик. Тут хоть плачь, хоть вой!
Зато я твой любимый! И ни грамма
Не сомневаюсь, сердцем ты - со мной.
Ты понимаешь, я вернулся, мама!
Когда теперь нам ждать тебя домой?»
Она смеялась.. Плакала … смеялась….
Мальчишки набежали из палат.
И да, Мария Юрьевна осталась,
Пока еще – тёть Маша для ребят.
Носилась « в отпуск», сына обнимала,
Невестку, кстати, дочкой назвала.
Гуляла с внучкой… - бабушкою стала.
И жить, как прежде, больше не могла….
Потом смотрела долго, как ей машут,
Сжимала с шоколадом коробок!
А там встречали: «Пацаны, тёть Маша!»
И в синем небе улыбался Бог.


Copyright: Ольга Гражданцева,

[Пузенко Наталья]

Стоит старость на пороге,
просится в мой дом.
Я ж с поклоном к ней, не строго:
— Может ты потом???
Погоди ещё немножко...
Не стучи мне в дверь...
Не заглядывай в окошко...
Страшно мне, поверь...
Не гоню тебя я в целом...
Ты меня пойми...
Старость встретить я б хотела, но, повремени.
Если можно, то попозже...
Слышишь???
Не сейчас ...
Не готова я, похоже...
Не пришёл мой час... Может ты дорогу знаешь,
где мы разминемся?
Не надолго, лет на сорок, а потом вернешься?
Забери пока болячки все мои в рюкзак.
За подарки,
за гостинцы,
Не за просто так.
Поброди ещё по миру.
Солнце везде светит.
Может кто-то ждёт тебя.
Может кто приветит...

Отвечает тихо старость :
Да я ж понимаю.
У меня, конечно, график...
Но я нарушаю!
Посылают по работе.
Я ж должна проверить...
Кто? Насколько? Сам в себя может ещё верить...
Вот пришла к тебе и вижу:
Ты ещё летаешь!!!
Вся в работе,
вся в заботе,
людям помогаешь...
Если ты отсрочку просишь...
Я уйду, на время.
Пригласи на часик в гости,
чай попьем с вареньем...

Чай попили, поболтали с нею, как с подружкой.
Я ей в путь дала варенья...
Чаю в термос с кружкой...

Проводила до порога,
Дверь за ней закрыла.
И сказала: — Слава богу,
Что уговорила!
(Л. Рубальская)

[Таня72]

Письмо жены из очень дальнего зарубежья в Одессу

«Лазарь! Мне звонила наша дочь, я все знаю, я оставила тебя с женщиной в нашем доме, чтобы ты ни в чем не нуждался, пока я смотрю за Аликом в Майями, он наш внук, он должен стать гением, а ты, как был свиньей, так и остался ею, хотя ходишь в синагогу в каждый шаббат....

Эта сволочь, уже три недели ходит в моей шубе (люди все видят) и весь двор смеется надо мной, зачем ты мечешь мой бисер перед этой дешевкой из Полтавы, разве её 55, слаще моих пятидесяти с хвостиком, что она такого делает тебе, что я, с двумя дипломами и двумя языками не умею, ты клялся мне, что уже пять лет, твой «Тополь-М» не способен поражать никаких целей кроме унитаза, я пережила это, ты даже не знаешь, чего мне это стоило, я еще была в собственном соку тогда, а ты все манкировал и манкировал, ссылаясь на полную твою невозможность окормлять свою ниву по месту жительства...

И что я узнаю, ты лгал мне, ты пренебрегал мною, хотя я была еще, ой как востребована..!

Сам Лев Маркович, не раз мне предлагал приехать к нему в Друскненинкай, он даже хотел бросить к моим ногам свою жизнь, полную океанских круизов, частных джетов и ужинов в ресторанах премиум-класса, я уже не говорю, о десятках каратах чистой воды, которые он скрыл еще от ОБХСС в годы советского лихолетья.

Ты всё растоптал Лазарь, ты не смог пролезть в игольное ушко, похоть победила твою совесть. Исцелись Лазарь!

Иначе я приеду, соберу детей и внуков и мы устроим тебе такой Нюрнберг, что ты сам повесишься, как Герман Геринг.

Уймись! Пока еще твоя жена Лара.

P.S. Положи деньги на карточку, старый павиан, я хочу купить Бэллочке новый кабриолет, ей уже от людей стыдно»

Письмо Лазаря жене Ларе в дальнее зарубежье....

«Ларочка, китценька моя, во-первых, здравствуй! Мало того, что я здесь несу непосильную ношу разлуки и тоски, пока ты бескорыстно отдаешь себя воспитанию внука Алика гением, что обречено на успех — ведь он твой внук, у него и голова, и сейхл твои, а от меня только плоскостопие и фиммоз. Так ты еще и добиваешь меня такими беспочвенными, обидными, оскорбительными упреками и подозрениями! Мне не в чем оправдываться, но я вынужден дать объяснения, чтобы чужие наветы и досужие домыслы не легли между нами пограничным шлагбаумом!

Уезжая, ты велела мне проветривать шубу. Ну подумай сама, мейделе моя, не сам же я буду в ней ходить в синагогу. Она женская, тяжелая, к тому же давит мне подмышками. Но раз я обещал тебе — что делать?! Пришлось позвать эту женщину из Полтавы, Симу. Ей пятьдесят пять, она уже на пенсии, шубу сроду не носила — пусть себя побалует и сделает доброе дело! Сама Сима без твоей шубы мне не интересна и даже противна, а если эта гнида Гуревич с верхнего этажа и написала тебе, что видела, как мы с Симой обнимались, так это потому что в шубе я принял Симу за тебя, моя крейнделе, и не мог пройти мимо.

Как только потеплеет и ты выдвинешься домой, Сима на верхнем плацкарте поедет в Полтаву, а шуба — в пронафталиненый чехол. Да, хочу тебя еще обрадовать. В тоске по тебе мой было зачахнувший росток от пролитых по тебе слез ожил, окреп, гордо поднял голову и надеется на твое скорое возвращение. Поэтому я — не исцеленный Лазарь, я — вечный Живаго, ждущий свою Лару!

Теперь о Льве Марковиче. Чтоб ты знала, в Друскенинкай едут только с проблемами в опорно-двигательной системе, а ты летаешь, как птичка, между двумя полушариями. А до моего Нюрнберга Лев Маркович может и не дожить, в истории с Львами Марковичами это уже было. Так что пусть этот какер позаботится о себе, а о тебе подумаю я, как исправно делал это последние тридцать два года!

И, во-вторых. Если ты хочешь для Бэллочки новый кабриолет, это тебе надо пролезть в игольное ушко и прикусить свой язык, а то будишь добираться сюда из Майами на надувном матрасе и единственной твоей карточкой будет фотография на паспорт.

Обнимаю и жду встречи. Твой Лазарь»

Валерий Зеленогорский,
Татьяна Хохрина.

[Таня72]

Люди, ежедневно ходящие на работу, часто спрашивают:
"Как это вы, пенсионеры, проводите день, как убиваете время?"
Ну, например, вчера, в субботу, мы с женой поехали в город за покупками.
Зашли в громадный центр покупок, обошли чуть ли не все магазины, кое-что купили и собрались домой.
Выйдя из последнего магазина на парковку, мы увидели полицейского, выписывающего штраф за превышение времени стоянки.
Вежливо, с улыбкой, я спросил его, не может ли он снисходительно отнестиcь к двум пенсионерам и не выписывать штраф.
Без всякой реакции на мою просьбу он положил квитанцию штрафа под дворник на лобовом стекле.
Это вывело меня из себя, и я обозвал его тупицей.
Он посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом и и выписал ещё один штраф за спущенные колёса,
положив его под первый.
Тут уже вмешалась моя жена. Люди, знакомые с ней, знают - если она заведётся, остановить её очень трудно.
После короткой словесной перепалки она сообщила ему, что он мудак, за что был выписан третий штраф.
Чем больше мы его оскорбляли, тем больше штрафов он выписывал.
Вся эта котовасия длилась минут десять...
Потом пришёл наш автобус, и мы поехали домой.

В нашем возрасте очень важно находить различные развлечения -
мы ведь пенсионеры и у нас есть много свободного времени...

[Пузенко Наталья]

Потом пришёл наш автобус, и мы поехали домой.

В нашем возрасте очень важно находить различные развлечения -

вот это развлечения.

[Пузенко Наталья]

никто не знает наперёд,
Кого и с кем судьба сведёт:
Кто будет друг,кто будет враг,
А кто знакомый,просто так,

Кто осчастливит,кто предаст,
Кто отберёт,кто всё отдаст,
Кто пожалеет дел и слов,
А кто разделит хлеб и кров.

С кем можно всё,до простоты,
А с кем и не рискнёшь на "ты,
Кому-то сердце распахнёшь,
А перед кем-то дверь замкнёшь.

В кого-то веришь,как в себя,
Кого-то терпишь,не любя,
С одним и в горе хоть куда,
С другим и в радости беда.

Никто не знает наперёд,
Что нас на белом свете ждёт:
Кого блистательный успех,
Кого позор за тяжкий грех.

Всю жизнь везение-одним,
Боль и страдания-другим.
Одним-за правду вечный бой,
Другим-и ложь сама собой.

Так и живём мы на земле
И в благодетели,и в зле.
Грешим на молодость,порой,
На обстоятельства и строй.

Чужим ошибкам счёт ведём
И лишь своих не признаём,
Друзей обидеть норовим
И непростительно язвим.

Молчим,когда пора кричать,
Кричим,где надобно молчать,
Святынями не дорожим.
А перед серостью дрожим.

Лелеем собственное "я",
То обвиняя,то кляня,
Исходим в вечной суете,
Глядишь...и мы уже не те.

Никто не знает наперёд,
К чему всё это приведёт.
А жизнь уходит,между тем,
Частично или...насовсем.

Стихи Вячеслава Урюпина

[Пузенко Наталья]

Интересно, я бы не смогла так умно поступить...., а ведь он прав.
Что бы относится далее ко всем одинаково- он все сделал верно, исключил свое мнение...

История о настоящем учителе⁠⁠
Однажды молодой человек узнал в прохожем своего учителя. Он подошел к старику и спросил:

- Вы меня не помните? Я был вашим учеником.
- Да, я помню тебя третьеклассником. И чем ты занимаешься сейчас?
- Я преподаю.
- Что же привело тебя к этому выбору?
- Не что, а кто. Вы.
- Позволь мне полюбопытствовать, в чём же выразилось моё влияние?

- Вы на самом деле не помните? Разрешите мне освежить это в вашей памяти. Однажды мой одноклассник пришел в класс с красивыми часами на руке, которые ему подарили родители. Он их снял и положил в ящик парты. Я всегда мечтал иметь такие часы. Не удержался и решил забрать их из его парты. Вскоре тот мальчик подошел к вам в слезах и пожаловался на кражу. Вы обвели нас всех взглядом и сказали: "Тот, кто забрал часы, принадлежащие этому мальчику, пожалуйста верните их".

Мне стало очень стыдно, но мне не хотелось расставаться с часами, так что я не признался. Вы направились к двери, заперли ее и велели нам всем выстроиться вдоль стены, предупредив: "Я должен проверить все ваши карманы при одном условии, что вы все закроете глаза". Мы послушались, и я почувствовал, что это был самый постыдный момент в моей недолгой жизни. Вы двигались от ученика к ученику, от кармана к карману. Когда вы достали часы из моего кармана, вы продолжали двигаться до конца ряда. Затем вы сказали: "Дети, всё в порядке. Вы можете открыть глаза и вернуться к своим партам". Вы вернули часы владельцу и не произнесли больше ни одного слова по поводу этого инцидента.

Так в тот день вы спасли мою честь и мою душу. Вы не запятнали меня как вора, лгуна, никудышного ребенка. Вы даже не удосужились поговорить со мной об этом эпизоде. Со временем я понял почему. Потому что, как истинный учитель, вы не захотели запятнать достоинство юного, ещё не сформировавшегося ученика. Поэтому я стал педагогом.
Оба замолкли под впечатлением этой истории. Затем молодой педагог спросил:
- Раз вы меня узнали сегодня, не вспомнили ли вы меня в том эпизоде?
Старый учитель ответил:
- Дело в том, что я обследовал карманы тоже с закрытыми глазами.

[Таня72]

В начале сотворил Бог небо и землю.
Земля же была покрыта брокколи, цветной капустой, шпинатом и овощами разными: зелеными, желтыми и оранжевыми всех видов, и у Адама с Евой жизнь была долгой и здоровой...

Но сотворил Сатана мороженое и бублики с маслом.
И спросил Сатана Адама: «Хочешь ли ты отведать жирного сыра с бубликом?»

И ответил Адам: «Да!»
И добавила Ева: «И я хочу! Добавь солений!»
И поправились Адам с Евой каждый на 3 килограмма.

И сотворил Бог живой биойогурт, чтобы Ева смогла сохранить фигуру, которую так любил Адам.

Но сотворил Сатана белую пшеничную муку, дрожжи и тростниковый сахар, и перемешал их.
И перешла Ева с 36 размера на 44-й.

И сказал Бог: «Ешь с аппетитом этот зеленый салат из моего райского сада!»
И сказал Сатана: «И добавь в него соус из голубого сыра или майонез, и положи рядом чесночный хлеб».

И расстегнули Адам и Ева свои пояса после трапезы.
И сказал Бог: «Послал я вам свежие овощи для здорового сердца и оливковое масло холодного отжима».

И выложил Сатана на стол бараний кебаб, шaурму в пите и курицу, жаренную в панировочных сухарях, и предложил есть, не стесняясь.
И подскочил у Адама и Евы холестерин до небес.

И сотворил Бог картофель с повышенным содержанием калия и других полезных ингредиентов, запеченный в духовке без масла.

Но почистил Сатана картофель, и нарезал его на тоненькие ломтики, и пожарил в глубоком масле, и назвал его «Фри», и щедро посолил.
И Адам еще набрал вес. А у Евы выскочили прыщи.

И сотворил Бог кроссовки для бега, и дал их своим детям, чтобы сожгли они излишек веса.
Но дал Сатана Адаму и Еве кабельное телевидение с пультом дистанционного управления, чтобы не напрягались они, если захотят переключить программы.

И смеялись, и плакали Адам и Ева напротив мерцающего экрана, и надели удобные домашние треники с резинкой на животе.

И дал Бог Адаму и Еве постное мясо, диетические продукты, нежирные сосиски, чтобы не набирали они много калорий.
Но сотворил Сатана «Макдоналдс» и Биг-мак.

И сказал Сатана Адаму: «Хочешь чипсов?»
«Да! — ответил Адам. — Увеличенную порцию!»
И получили Адам и Ева инфаркт.

И вздохнул Бог, утирая пот со лба, и создал операцию по шунтированию сосудов сердца.

И усмехнулся Сатана, продолжая борьбу, и создал министерство здравоохранения и поликлиники...

Землянин.Ф